Эпоха эллинизма характеризуется разительными переменами во всех областях античной культуры. На смену строгому стилю высокой классики в искусстве появляются новые, более вычурные и пышные формы декора. Это относится к монументальным произведениям зодчества, к скульптуре, живописи, а также к прикладному искусству, о котором пойдет речь в этой работе.

Конечно, и прежде греческие мастера были знакомы с умением обрабатывать некоторые драгоценные и полудрагоценные камни, но для украшений их использовали довольно редко. В ожерелья включали бусины из сердолика и горного хрусталя, на них же, а также на халцедоне, ониксе и яшме вырезали печати. Другие камни почти не использовались. Дорогие инталии оправляли в золото и носили на поясе. Серьги, кольца и ожерелья из драгоценных металлов в эпоху архаики и классики были монохромными. Золотые и серебряные перстни украшали гравированными изображениями, серьги, браслеты и ожерелья — зернью и филигранью из тех же металлов, изредка оживляя их вставками из голубой эмали.

В IV в. до н. э. цветные камни и стекла впервые заиграли в перстнях и кольцах, а в следующем столетии они появились в серьгах, браслетах и ожерельях. Античные мастера создали множество типов таких украшений, и одним из самых ярких из них были ожерелья с бабочками. Они всегда выделяются в специальный тип во всех обобщающих работах о греческом ювелирном искусстве, однако в их датировках существует большой разнобой — от III в. до н. э. до II в. н. э.

К сожалению, до сих пор ни в одной работе не были собраны все известные ожерелья с бабочками, не изучены обстоятельства их находки и не произведен стилистический анализ каждого произведения в отдельности и всех их вместе. Для отечественной истории и археологии эти ожерелья представляют особый интерес, так как все они, за исключением одного, обнаружены при раскопках в Северном Причерноморье и, таким образом, характеризуют вкусы древнего населения нашей страны.

По разрозненным публикациям нам удалось собрать девять образцов ожерелий с бабочками. Они распределяются по местам находок следующим образом: три — из Ольвии, два — из Херсонеса, два — из неизвестных центров Северного Причерноморья (Одесский археологический музей, одно — из Рима, одно — из сарматского кургана в Одесской обл.

Последнее обнаружено в 1982 г., а остальные — в дореволюционный период и происходят главным образом из хищнических раскопок. Все ожерелья золотые, украшены драгоценными и полудрагоценными камнями и цветными стеклами, длина их колеблется от 30 до 41 см. Даже при беглом знакомстве видно, с одной стороны, единство композиционного решения этих украшений, с другой — различия в числе камней, формах боковых подвесок и в изображениях насекомых: одни действительно похожи на бабочку, другие — на пчелу, мотылька или даже крупную муху, третьи столь схематичны, что лишь при сопоставлении с другими могут ассоциироваться с крылатым насекомым. Однако, по традиции, мы всех их условно будем называть бабочками.

В научной литературе шире всего известны и приводятся в качестве примеров ожерелья из Херсонеса и Рима, хранящиеся в Эрмитаже и Британском музее. По немногочисленным сведениям о погребальных комплексах с такими ожерельями, отечественные исследователи относят их к I и даже ко II в. н. э. Но драгоценные украшения принадлежат к той немногочисленной категории предметов, которые могли находиться в употреблении очень долго, передаваясь по наследству. Поэтому датировка погребения указывает лишь на terminus ante quern, но не на время их изготовления.

Зарубежные исследователи обычно относят ожерелья с бабочками к началу римской эпохи, и лишь в последнее врем» некоторые экземпляры признаны изделиями эллинистических мастеров.

Ольвийское ожерелье, хранящееся в галерее Вальтера в Балтиморе, хотя и было опубликовано А. В. Орешниковым вскоре после его находки, в 1891 г., практически не учитывалось в обобщающих работах1 и никогда не было детально стилистически проанализировано. Но именно это ожерелье дает возможность проследить возникновение нового типа украшения в эпоху эллинизма и найти хорошие аналогии с определенной датировкой к деталям его декора.

Ожерелье найдено во время хищнических раскопок некрополя Ольвии в богатом погребении. Кроме него в убор женщины входило еще одно более скромное ожерелье, серьги с цветными камнями и золотой погребальный венок из листьев сельдерея. Монета Харона была датирована Орешниковым I в. н. э., и к тому же времени отнесли все драгоценности. Они были приобретены в частную коллекцию и после революции попали сначала в Западную Европу, а затем в США.

Ожерелье состоит из двух четырехрядных плетеных цепочек и средней богато декорированной части. В нее входит пять синих и лиловых стекол в золотых оправах, украшенных сканью, золотыми розетками и мелкими цветными стеклышками. К центральному овальному медальону прикреплена бабочка, на крыльях у которой по три синих и зеленых стеклышка, а головка из изумруда; к двум боковым квадратным медальонам прикреплены подвески из круглых изумрудов и каплевидных розовых стекол, оправленных в золото. Все три подвески соединены цепочками. Описанную центральную часть ожерелья удерживают золотые головки рысей, насаженные на каплевидные бусины из горного хрусталя. К ним прикрепляются золотые плетеные цепочки с петлями на концах. В них продевалась ленточка, с помощью которой завязывалось ожерелье.

Это ожерелье — образец исканий ювелира, сочетавшего приемы торевтики, характерные для эпохи раннего эллинизма (зернь, розетки), с новым полихромным стилем, смело включавшим в золотые украшения цветные камни и стекла. Звериные головки, обычно украшавшие затворы ожерелья, в данном случае являются его внутренними звеньями. Такой редкий прием, а также форма головок рысей полностью совпадают с конструкцией ожерелья из Артюховского кургана. Захоронение в нем датируется серединой — второй половиной II в. до н. э., значит, найденное там ожерелье сделано не позднее первой половины II в. Две четырехрядные золотые цепочки, оканчивающиеся стеклянной бусиной с насаженной на нее головкой рыси, удерживают центральную часть, состоящую из оправленных в золото двух овальных гранатов и ромбовидного изумруда в центре.

Затворы артюховского ожерелья оформлены в виде сердцевидных гранатов. Подобные гранаты образуют головку подвески-бабочки на трех ожерельях и нередко встречаются на других эллинистических украшениях.

Таким образом, стилистический анализ ожерелья приводит нас к его датировке первой половиной II в. до н. э. Косвенным подтверждением этого является и пересмотренная в настоящее время датировка монеты, найденной в погребении.

Эта серебряная монета с надчеканкой имеет изображение Аполлона на аверсе и кифары на реверсе; она принадлежит к серии 200—190 г., а надчеканка на ней произведена примерно в середине II в. до н. э.

Тем же временем надо датировать бабочку из ожерелья, хранящегося в Одесском Археологическом музее. Она включена в украшение, составленное из античных деталей в начале XX в. Его приобрел А. Л. Бертье-Делагард и в 1910 г. подарил Одесскому музею, где оно находится и в настоящее время; публикация ожерелья отсутствует.

В конце XIX — начале XX в. существовал рынок античных древностей. Наряду с настоящими вещами там продавали подделки, а также целые «отреставрированные» предметы, состоящие из античных фрагментов, нередко взятых от разных вещей. К последней категории относится одесское ожерелье. Оно составлено из одного ряда античных бус, заключенных в новые золотые оправы, в центре — бабочка и четыре небольшие подвески. Ювелир не знал, что древние мастера всегда помещали бабочку в качестве подвески к центральному камню ожерелья, а крылья соединяли цепочками с боковыми камнями, поэтому бабочка оказалась в ряду бусин. Возможно, бабочка, бусины и подвески происходили из одного погребения, но, конечно, относились к разным ожерельям. В парадный костюм эллинистического, а затем и римского периода могло входить несколько ожерелий. Кстати, в упомянутом выше ольвийском погребении вместе с ожерельем с бабочкой находилось и другое — из бус.

С ольвийским ожерельем бабочку из Одесского музея сближает техника ее декора: на крыльях — круглые стеклянные глазки, а золотые розетки и зернь такие же, как на оправе центрального камня ольвийского ожерелья. В этом проявились еще не до конца оставленные прежние приемы декора монохромных украшений. В дальнейшем розетки полностью исчезают и почти не остается зерни. Золотые оправы камней или стекол делают гладкими, вероятно, потому, что их яркие краски подавляли филигранные узоры оправы.

Из хищнических раскопок Ольвии происходит еще одно ожерелье с бабочкой, оказавшееся в частном собрании в Цюрихе. Бабочка является единственной подвеской на длинной (75 см) плетеной золотой цепочке, выполненной в той же технике, что и цепочки на других ожерельях с бабочками. Среди украшений эпохи эллинизма изредка встречаются ожерелья, состоящие из цепочки, на которой висит одна подвеска, продетая сквозь припаянное ушко. Но все же нельзя исключить возможности, что бабочка входила в состав утраченного традиционного ожерелья с камнями и современный ювелир, припаяв ей ушко, прикрепил подвеску к древней цепочке. Эта бабочка высотой в 4 см сделана наиболее тонко и изящно из всех прочих сохранившихся подвесок. Ее головка состоит из граната в излюбленной в эллинистический период форме сердца или листа плюща, туловище составлено из овального граната и удлиненного сардоникса коричневого цвета с белыми полосами. В закругления усиков из золотой проволочки, возможно, были вставлены маленькие жемчужинки.

Особенно нарядно и искусно сделаны крылья с подкрыльцами, окаймленные золотой рубчатой проволочкой. Верхние крылья разделены внутри на секции, заполненные синей, голубой и красной эмалью, а нижние крылья белые с голубыми волнами. Аналогию технике такого украшения можно найти на изображении орла со знаменитой диадемы из Артюховского кургана. Его перья были украшены зеленой, розовой и лиловой эмалью.

По-видимому, эта бабочка — старшая из известных подвесок такого рода. Один из издателей этого украшения по технике декора датировал его даже концом III в. до н. э. Несколько позже рассмотренных ожерелий был сделан экземпляр подобного украшения, найденный в 1896 г. в Херсонесе и поступивший в собрание Эрмитажа. Мастер отказался от украшения оправы камней и сосредоточил все свое мастерство торевта на центральной и двух боковых подвесках. Девять драгоценных камней и два стекла в овальных золотых гладких оправах составляют середину великолепного ожерелья, оканчивающегося с двух сторон плетеными золотыми цепочками с круглыми ушками на концах, куда продевалась ленточка для завязки. Яркая цветовая гамма ожерелья включает три цвета: красный (гранаты, альмандины), желтый (топазы и стекло) и зеленый (изумруды). Контуры крыльев, туловища и головки крупной бабочки (высота 7 см) обведены, как и на большинстве других экземпляров, рубчатой проволочкой. Как и у бабочки из Цюриха, головка украшена сердцевидным гранатом, а туловище состоит из овального и продолговато го камней: первый — гранат, а на месте сардоникса здесь гораздо более дорогой изумруд. Крылья украшены каплевидными гранатами. Бабочка соединена цепочками с боковыми подвесками, традиционной для эллинизма формы, на что впервые обратила внимание М. Руксер, заметив несоответствие декора и традиционной датировки ожерелья римским периодом. Подобные подвески есть на диадеме из Артюховского кургана и других украшениях III—I вв. до н. э. По нашему мнению, херсонесское ожерелье было изготовлено на рубеже II—I вв. до н. э.

Тем же временем следует датировать еще два ожерелья с бабочками из некрополя Херсонеса и сарматского кургана в Одесской обл. Оба погребения относятся к концу I в. н. э.

Херсонесское ожерелье найдено очень потертым, часть украшавших его камней была утеряна еще в древности. Подвеска-бабочка была грубо и неумело починена. Это показывает, что ожерелье долго носили, а так как дорогое украшение не было принадлежностью ежедневного костюма и его надевали сравнительно редко, то оно пришло в такое состояние за многие десятилетия употребления.

Ожерелье из сарматского кургана, несмотря на почтенный возраст к моменту погребения, было в прекрасном состоянии. В его гладких оправах сохранились все пять цветных камней: два желтых топаза и три аметиста (возможно, часть из них не настоящие камни, а искусно сделанные стекла), в крылья бабочки вставлены полосатые ониксы, а в головку — сердцевидный гранат. Мастер старательно сделал из золотой проволочки усики и ножки насекомого, а между медальонами поместил золотые фигурные шарниры, сходные с теми, которые соединяют камни артюховского ожерелья. Все это склоняет к мысли, что украшение сделано не позже рубежа II—I вв. до н. э., хотя оно и уступает по мастерству ольвийским и херсонесскому ожерельям. Как большая драгоценность оно тщательно хранилось и редко надевалось в течение долгих лет до того, как попало в погребение.

Все рассмотренные ожерелья обнаружены в Северном Причерноморье, так что может показаться, что такое украшение характерно исключительно для этого региона. Однако подобное ожерелье найдено также в Риме, и, значит, такие украшения носили и в других частях древней ойкумены. Центральная часть ожерелья состоит из шести овальных гранатов и сапфира неправильной формы посередине. К нему прикреплена бабочка с головкой из овального граната, с туловищем из сапфира и с белыми стеклами на крыльях. По-видимому, утеряны цепочки, шедшие от крыльев к боковым овальным камням ожерелья, и жемчужинки в завитках лапок.

Анализируя декор ожерелий, мы выделяли черты ювелирной техники, свойственные греческим мастерам. Следует, однако, подчеркнуть, что форма центральной подвески чужда греческому искусству и имеет восточные корни, так же как и включение в ожерелье больших серий разноцветных камней и стекол. Вероятно, эллинистические ожерелья с подвесками в виде бабочек делали в течение всего II в. до н. э. мастера из государства Селевкидов. Они сочетали приемы восточного и греческого ювелирного искусства, внося в украшения не свойственные эллинам мотивы, одним из которых было изображение бабочки. Оно, конечно, имело какой-то идейный смысл, к сожалению, нам сейчас непонятный. Со свойственной грекам наблюдательностью и стремлением передать все в деталях ювелиры каждый раз изображали разные породы насекомых, старательно воспроизводя особенности формы их крыльев, закрученные усики на голове и четыре ножки.

Со временем, когда мода на ожерелья с бабочками прошла, а в Северном Причерноморье они продолжали пользоваться спросом, были предприняты попытки, возможно в местных мастерских, сделать подобные украшения. Однако эти имитации были гораздо слабее по мастерству, и подвеска-бабочка превратилась в некую условную фигуру. Это хорошо видно на ожерелье из Ольвии, где с трудом и лишь по аналогии можно представить, что подвеска из трех круглых и одного овального камня должна изображать бабочку. Три камня в гладких оправах и подвеска-бабочка прикреплены к цепочке, форма которой известна в украшениях римского времени. Тем же Периодом датируется ожерелье из коллекции Бурачкова, хранящееся в Историческом музее в Москве. Большинство камней или стекол, его украшавших, утеряно, так что остались одни довольно грубо сделанные оправы. Подвеска, как и положено, связана цепочками с боковыми камнями, обрамляющими центральный, наиболее крупный; к нему, в свою очередь, прикреплен верх подвески. Не в состоянии справиться с тонкой работой крепления крыльев, головки и туловища бабочки, мастер упростил свою задачу: он поместил в гнезда соответствующие камни, расположив их на ромбовидной плакете. Это условное изображение еще менее похоже на бабочку, чем на предыдущем ольвийском Ожерелье. Важно, однако, подчеркнуть, что мастер соблюдает традиционную конструкцию украшения, ряд камней в гладкой оправе и в центре подвеска с двумя цепочками.

Итак, мы рассмотрели один из немногих хорошо сохранившихся типов эллинистических ожерелий, представленный целой серией образцов. Ожерелья с бабочками как определенный тип украшений сформировались к началу II в. до н. э. и изготовлялись целое столетие. В них ярко проявился синкретизм восточного и греческого искусства. Мода на такие ожерелья особенно пришлась по вкусу в городах Северного Причерноморья, где их долго носили и передавали из поколения в поколение. Как и другие украшения, эти ожерелья покупали у греков богатые представители соседних племен, и они вошли в парадный убор сарматских жешцин. Некоторые экземпляры ожерелий с бабочками, дошедшие до наших дней в прекрасной сохранности, до сих пор радуют глаз великолепным мастерством древних ювелиров, сочетавших природную красоту драгоценных камней с виртуозной работой по золоту.